Тень мальчика - Страница 88

– И знаете, что я от вас хочу? Чтобы, как только наша встреча закончится, вы обо всем забыли. Ничего не произошло. Просто-напросто – ничего.

Катц кивнул, ожидая разъяснений.

– Почти не сомневаюсь, что вы уже вычислили мое имя, вернее, псевдоним. Этот псевдоним тоже исчезнет, и вы никогда не станете его называть в будущем. Ни в какой связи. Вы и так доставили нам немало хлопот… Нет надежного способа хранить информацию, разве что… – он постучал пальцем по лбу. – И если вам удастся, несмотря ни на что, еще раз взломать компьютер, вы ничего там не найдете. А то, что вы видели… давайте скажем так: вы видели некий фрагмент, но теперь его не существует. Он стерт.

Он положил ногу на ногу, внимательно посмотрел на Катца, но пистолет не опустил.

– Даже этот фрагмент не должен был существовать в системе. Непростительная небрежность с нашей стороны.

Он откинулся на диване, и лицо его почти совсем скрылось в темноте.

– У вас наверняка накопилось немало вопросов, – сказал он негромко. – И я отвечу… на те, что смогу. Считаю, что вы это заслужили.

– На кого вы работаете? SSI?

– Вы имеет в виду KSI, – по тону Данни угадал, что тот улыбнулся. – SSI – старое название. Все не так просто. Проект «Легба» носил, как бы это сказать… международный характер. И мы… подчеркиваю – мы, потому что нас немало, – потратили немало сил, чтобы ликвидировать его следы, хотя с тех пор прошло несколько лет. Двое моих друзей, к примеру, говорят только по-английски. И на иврите.

Человек, спрятавший диск в сумку, улыбнулся ему. Или показалось, потому что лицо его мгновенно стало непроницаемым. На шее у него Катц заметил золотую цепочку с кулоном в виде древнееврейской буквы «хей». Моссад. Или Шин-Бейт.

– Вся эта история началась давным-давно, в конце «холодной войны». Мы, как всегда в таких случаях, работали по самому пессимистическому сценарию. А именно, что русские, поняв, что чисто экономически не выдерживают навязанную им гонку вооружений, решатся на какой-нибудь отчаянный шаг… Допустим, на стратегическую атаку на нейтральную страну, просто чтобы продемонстрировать мускулатуру. Кстати, определенная информация, которую мы получали, поддерживала такую версию. Мне было поручено разработать эффективные методы получения информации. Еще точнее, подготовить эффективных следователей, которым было бы плевать на Женевскую конвенцию, потому что в предполагаемой катастрофической обстановке получить информацию вовремя было важнее. И даже раньше, чем вовремя…

– То есть вы готовили пыточных дел мастеров?

– Если вы спросите моих друзей, они смотрят на это по-иному. Это, знаете ли, классическая философская проблема: можно ли пожертвовать одной жизнью, чтобы спасти сотни?

«И счастье сотен тысяч не ближе мне пустого счастья ста» – вспомнил Данни строки русского поэта.

– Юлин в то время был моим ближайшим подчиненным. Я поручил ему заняться подготовкой учебной программы для нового поколения военных переводчиков. Хитрость заключалась в том, что рекрутируемые сами не должны понимать, чему их учат. Разумеется, мы обязаны следовать законодательству, но мысль была вот какая: в критической ситуации мы должны располагать штатом обученных всем необходимым приемам переводчиков. И то, что вы попали в эту программу, вовсе не было случайностью.

– Я был несправедливо осужден за нападение на девушку.

– Я знаю. И Юлин это знал. Но ваши, так сказать, достижения говорили сами за себя. Драчун, уголовник, несколько случаев дерзких ограблений и избиений, за которые вас не могли посадить в тюрьму по причине несовершеннолетия. И плюс к этому – колоссальные способности к языкам и компьютерам. И вы попали в эту систему, как заряженная пушка, готовая в необходимый момент выстрелить.

– А если бы я отказался?

– Не думаю, чтобы вы отказались, Катц.

Данни попытался посмотреть на себя со стороны – кем он был и кем он стал. Но что-то здесь не сходилось – он не годился на роль торпеды-психопата.

– А препараты, с которыми экспериментировал Юлин?

– Это был с самого начала наш общий проект. Но когда финансирование прекратилось, мы продолжали на свой страх и риск. Финансировал проект Густав Клингберг, а потом – Джоель.

– А Минобороны делало вид, что ничего не знает?

– Солдаты, не знающие страха? Солдаты, убивающие, не задумываясь? Это встречается очень редко. Каждая армия мечтает о таких солдатах. А мы всегда могли умыть руки. В Главном штабе о проекте знал только один человек. Или, кажется, два. Верховный главнокомандующий вообще ничего не подозревал.

– А вы? Какова была ваша роль?

– Юлин нас информировал. И не только нас, несколько родственных зарубежных ведомств тоже, – он покосился на соседа по дивану. – Мы никогда не работали в вакууме. Мы на стороне выигравших, и как бы мы ни хвастались своим нейтралитетом, у нас все равно есть союзники. Эксперименты Юлина интересовали очень многих. Американцы, кстати, занимались примерно тем же самым. И русские. У северных народов есть множество растительных ядов, которые могут драматически изменить личность человека. Беда в том, что Юлин под конец зарвался. Могли полететь головы… он поставил под удар всю организацию. Он использовал людей, как ему вздумается, несмотря на наши принципы добровольности. Начал работать с наркоманами, к примеру… у них, конечно, никакого выбора нет, но они и ненадежны, рано или поздно начнут выбалтывать тайны. Клингберг решил для нас эту проблему… Юлина больше не существует.

– А пятьдесят миллионов? Откуда взялись пятьдесят миллионов?